- Если им показать, во что они превратились, они, ну, они не могут этого вынести. Они бегут. Как убежали слуги Ириды.

- Я все же не понимаю, - сказала Джэнси. Ничего нового в этом не было. “Не волнуйся, Джэнси, у нас все под контролем. Иди и наточи свой топор, почему ты этого не делаешь?” Как часто ей приходилось слышать это или нечто подобное? - Ты показал стае гиен, что они гиены?

- Нет, - ответил эльф с вполне оправданной гордостью. - Я показал им, что они когда-то были людьми. Я обратил могущество Сомбризио на себя. Я проецировал всем, кто смотрел на меня, его собственное изображение перед тем, как он принял фатальное решение, приведшее его туда, где он сейчас находится.

Отшельник посмотрел на Каллу отчаявшимся, замученным взглядом.

- Мне кажется, - произнес отшельник, это были первые слова со времени битвы у храма Ириды, - что это означало использовать перстень против многих одновременно. А я понял так, что его могущество действует только на одно существо за один раз.

- Так я его растянула, парень, - сказала Сомбризио. - Подай на меня в суд! Если сможешь найти правосудие по эту сторону Внешнего Моря, которое не грозило бы тебе суровым наказанием за неуплату долгов.

- Я действительно хотел найти им хорошее применение, - сказал отшельник. Казалось, он ни к кому из присутствующих не обращается, кроме, возможно, как к самому себе в молодости. - Каждый раз. Каждый.

- Наверное, ты посмотрела на меня только после того, как этот эффект пропал, Джэнси? - спросил Калла Малланик притворно равнодушным тоном.

- А? - переспросила Джэнси. - Нет, я оглянулась назад, когда гиены начали разбегаться. Увидела себя, какой была ребенком, и удивилась, что происходит. Святая Сиф, все равно не понимаю, какое это имеет отношение к цене лисьего меха.

Калла пристально вгляделся в нее.

- Ты не почувствовала сожаления по поводу выбора, который сделала, дорог, по которым не пошла?

Она пожала плечами.